Классики в Таро

До конца 18 века фактически литературы по таро, оказавшей значительное влияние на его развитие, нет. Убедиться в этом очень просто. Достаточно спросить рядовых тарологов о том, кого они считают классиками. Список фамилий будет на удивление коротким.

Особо продвинутые могут упомянуть де Жеблена, о котором они слышали и которого не читали. Если я не ошибаюсь, он и не был переведен на русский. Практическая ценность чтения трудов де Жеблена сегодня представляется сомнительной и может заинтересовать только изучающих историю Таро.

Вторая фамилия – Эттейла.

Эттейла заложил основу работы с Таро как с инструментом для гадания. В отличие от де Жеблена, который рассматривал Таро, в первую очередь, как объект философских спекуляций. Два этих очень неодинаковых подхода к Таро в дальнейшем и будут определять позиции авторов.

Более половины современных значений Таро в самых разных школах восходят к тем, которые приписал картам Эттейла.

Конечно, возникает вопрос, откуда он их взял. Было ли это божественное откровение, гениальная догадка или взятое, что называется, с потолка, первое взявшееся словосочетание. Сегодня мы уже не узнаем. Однако именно Эттейле мы обязаны тем, что он создал первую по времени работающую систему гадания, использующую как старшие, так и младшие арканы, а также предложил систему раскладов.

Справедливости ради следует сказать, что книги на тему «Как гадать на Таро» появлялись и раньше, но заметного следа в массовом сознании не оставили, и поэтому мы вполне можем их не учитывать.

Русскоязычным тарологам «повезло» с Эттейлой. В их распоряжении имеется как минимум, три перевода, или, если угодно, три пересказа значений Эттейла. Во-первых, это книга Папюса, изданная в начале перестройки невероятным по нынешним временам двухсоттысячным тиражом и многократно переиздававшаяся позже.

Перевод Куманяевой с высокопарным названием «Подлинный Эттейла». И небольшой текст Евгения Колесова aka Het Monster.

Удивительно, но все трое дают разные описания значений одной и той же карты.

Можно ли считать Эттейлу предтечей или даже одним из авторов Марсельской школы Таро? Вероятно, нет. Эттейла разработал свою собственную систему. И я полагаю, что все остальные школы имеют ее в качестве далекого предка.

Следующим, кого мог бы упомянуть наш среднестатистический таролог в качестве классика – Элифас Леви.

На мой взгляд, его «Догмы и ритуалы высокой магии» имеют исключительно формальное отношение к Таро. Он носит в Таро идею Тетраграмматона и предлагает свой вариант соотнесения букв еврейского алфавита и старших арканов. Леви принадлежит к философской линии тарологов. Извлечь из его, на мой взгляд, весьма путанных и косноязычных трудов нечто, касающееся практической работы с картами, представляется, как мне кажется, фактически неразрешимой задачей.

Наиболее известный из французских авторов, пишущих о Таро – Папюс. Он написал две книги, непосредственно касающиеся Таро. Хронологически написанная вторая книга «Предсказательное Таро» известна в России с начала двадцатого века и представляет собой довольно сумбурную компиляцию. Наибольший интерес в этой книге представляет уже упомянутый пересказ Эттейлы и описания карт старшего аркана. Его первая книга «Богемское Таро» была переведена на русский и была издана несколько лет назад. Она представляет собой анализ старших арканов с учетом их каббалистических и астрологических соответствий. Таким образом, Папюс отметился в обоих направлениях, и философском, и практическом.

Еще при жизни Папюса центр оккультных изысканий смещается в сторону туманного Альбиона.

Чисто теоретически в наш обзор классиков мы должны были бы включить Самюэля Мазерса с его небольшой брошюрой о Таро. Во многом, кстати, дублирующей значения Эттейлы. Так что остается загадкой, считать ли Мазерса представителем новой английской традиции или продолжателем старой французской.

Мазерс основывает эзотерическое общество «Золотой рассвет», которое подарило сообществу тарологов двух выдающихся мастеров – Артура Уэйта и Алистера Кроули, каждый из которых создал свое собственное направление в Таро.

Я не знаю, какими соображениями руководствовался Уэйт и какие цели ставил перед собой, создавая колоду. Но результатом стала невероятно популярная, очень удобная в работе, с легкими запоминающимися рисунками колода, к которой было приложено простое и понятное руководство.

Может быть, Уэйт и рассматривал себя как философа в Таро. Но фактически, благодаря просто и понятно написанным текстам, в отличие от всех (всех без исключения) текстов, написанных ранее, а также благодаря большому художественному таланту Памелы Колман Смит  был создан надежный рабочий инструмент, в первую очередь — для гадания.

А вот Кроули делал свою колоду, судя по всему, не для широкой публики. Его тексты сложны для понимания и требуют серьезного багажа эзотерических знаний. Описания карт никоим образом не ориентированы на бытовое гадание. То есть у Кроули получился серьезный вклад в философскую линию Таро.

И после Кроули фактически нет ни единого автора, который был бы общепризнанным авторитетом в Таро.

Итак, что мы имеем. Мы имеем протошколу Эттейла. Мы имеем школу, ориентированную на практическое применение, уходящую корнями в работы Уэйта. И школу, более ориентированную на философское восприятие Таро, опирающуюся на труды Кроуля. Естественно, что две эти школы неоднократно сближались, перекрещивались и послужили основой для десятков и сотен колод, заимствующих и развивающих как чистые идеи каждой из школ, так и их всевозможные комбинации. И кроме этого существует гипотетическая школа Марсельского Таро, основывающаяся не столько на блоке значений, сколько на определенном дизайне карт.